Люди и судьбы

№16 (10364)   27 апреля  2018

Житель Западной Двины Юрий Константинович ОРЛОВ  более чем тридцать лет тому назад принимал непосредственное участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Он любезно согласился рассказать читателям «Авангарда» об этой непредвиденной и, прямо скажем, опасной командировке.

– В 1986 году я жил на Украине, в городе Запорожье, и работал на домостроительном комбинате в должности старшего инженера. В первые дни после взрыва на Чернобыльской АЭС никто в городе не имел ясного представления о том, какая непоправимая случилась беда. Жизнь шла своим мирным, размеренным чередом. Но когда горькую правду об этом чрезвычайном происшествии больше скрывать было нельзя, начали формировать команды из воинов запаса и направлять их непосредственно в зону Чернобыльской АЭС для ведения необходимых работ.
В одну из таких команд попал и я. Когда нас забирали на сборный пункт военкомата (это уже был июнь), то при вручении повесток толком ничего не объяснили, только сказали, что направят в Одессу «строить домики», и велели запастись продуктами сроком на три дня. По прибытии в Одессу всех переодели в новую солдатскую форму. Поскольку я служил на флоте, то выданные портянки не мог наматывать на ноги. Хорошо, что с собой предусмотрительно взял шерстяные носки. Нас повезли на ближайшую железнодорожную станцию. Мы погрузили на платформы необходимое оборудование, технику, сами сели в вагоны и отправились в Старый Оскол, это недалеко от Киева. Там мы выгрузились и пешей колонной пошли к Чернобылю.
Населенный пункт, где создавалась база нашего вновь сформированного батальона Краснознаменого Одесского Военного округа, назывался Зеленый Мыс. Это как раз на границе тридцатикилометровой охранной Чернобыльской зоны. Сразу поставили и оборудовали палаточный лагерь. Меня сначала назначили командиром взвода. Но когда начальство узнало, что я по своей воинской специальности имею отношение к дегазационной службе, так как служил матросом-сигнальщиком на пожарно-дегазационном катере, то направило на «передовую». Туда же попали два моих товарища. Правда, мне предварительно устроили маленькую проверку. Но поскольку я на «гражданке» работал в сфере обслуживания, то все предложенные задания выполнил правильно и был назначен на должность старшего инженера в Управлении строительства ЧАЭС с окладом в 160 рублей. Эта организация находилась в самом Чернобыле в так называемой «третьей зоне». Моих товарищей после успешных экзаменов тоже назначили старшими инженерами.

Как раз с этого момента на атомной станции закипела настоящая работа. Она заключалась в следующем: над разрушенным четвертым реактором начали возводить прочный защитный саркофаг. А для этого нужны были различные материалы – цемент, металл, песок, стальные конструкции и т. д. Причем, в огромном количестве. Поэтому мы работали в единой тесной связке с «Госснабом», где незамедлительно оформлялись все наши заявки. Ежедневно для разгрузки прибывало большое количество машин. Я работал в третьей зоне, где оплата производилась в трехкратном размере, иногда и во второй зоне, там оплата была в четырехкратном размере. Самая высока оплата – в пятикратном размере – была при нахождении в первой, наиболее опасной зоне.
В своем лагере мы построили прекрасную столовую, организовав хорошее питание, а также поставили теплые жилые дома, где прожили пять месяцев. Военнослужащих нашего батальона из Зеленого Мыса на автобусах доставляли на работу в Чернобыль, ежедневная смена длилась долгих 12 часов. На разных участках трудилось много народа. Особенно досталось тем ребятам, которые находились на крыше, их называли «аисты». Из средств индивидуальной защиты у них имелись только марлевые лицевые повязки. Ликвидаторы поднимались на крышу поврежденного взрывом здания и с помощью лопат сбрасывали на землю радиоактивный мусор, выброшенный взрывом наружу из черного кратера поврежденного реактора. Они работали на крыше всего лишь минуту, но и этого короткого промежутка времени было достаточно, чтобы получить сильную – убийственную – дозу радиации: около 10.000 рентген. Практически все эти отважные ликвидаторы погибли – кто раньше, кто позже. Но они сознательно шли на выполнение смертельно опасного задания, потому что необходимо было как можно быстрее устранить последствия этой трагедии и, прежде всего, возвести спасительный саркофаг.
У меня с собой при работе в радиоактивной зоне всегда была «ручка-накопитель» радиации, чтобы не было превышения предельно допустимой нормы. За этим медики постоянно следили. Но некоторые мои сослуживцы, к сожалению, получили слишком большие дозы радиоактивного облучения. Через два месяца после начала командировки в нашем батальоне погиб молодой парень. У него семья осталась в Мелитополе – жена и двое детей.
Запомнился такой трагический случай. Над поврежденным четвертым блоком регулярно производилась воздушная разведка. К военному вертолету крепился длинный трос со специальной бочкой на конце, где размещалась аппаратура для замера радиации. Один вертолет шел на слишком малой высоте и нечаянно зацепился за сдвинутую и приподнятую крышку реактора. Летчик и разведчики-дозиметристы, находившиеся в вертолете, погибли.
Поначалу всем нам было страшно, но постепенно привыкли к необычной обстановке. Все мы находились в одинаковых условиях, старались помогать друг другу и по приказу Родины выполняли одну трудную, но важную работу. Каждый понимал, что общими усилиями мы в Чернобыле спасаем мир от вполне реальной атомной угрозы. И это вовсе не громкие слова. За эту аварию вселенского масштаба пришлось дорого заплатить. По последним данным, от полученной радиации и последующих тяжелых, неизлечимых болезней умерли более 60 тысяч человек. Подвиг героев-чернобыльцев не должен быть забыт.
Материал подготовил
Сергей ДЕНИСОВ,
член местного отделения Российского военно-исторического общества
Фото из личного архива Ю. Н. Орлова

Comments:

• Назад
• Вперёд