Это нашей истории строки...

Совсем недавно ко мне пришло осознание того, что мы, родившиеся в 50-х годах, – послевоенное поколение. Ведь на момент моего рождения со Дня Победы прошло только 12 лет. Но мне и моим сверстникам в детстве казалось, что Великая Отечественная война – это далёкое историческое прошлое. А на самом деле мы были свидетелями восстановления разрушенных войной хозяйств. Теперь только понимаешь, почему в деревне некоторых женщин называли солдатками. С опаской посматривали на женщину, лишившуюся глаза при налёте фашистских самолётов. Наш сосед, Василий Макарович Луковенков, потерял левую руку, а мой отец, Матвей Кузьмич Бобов, правую руку. Одна выгода была: покупали одну пару перчаток на двоих. Помню, что мы любили играть в «войнушку» и прятались в настоящих окопах, уже поросших мхом.

Сейчас нас отделяют от этих трагических дней десятилетия, а война стала как будто бы ближе. Ещё острее стало это ощущение после знакомства с родственниками семьи, уничтоженной карателями в д. Овинище в 1941 году. Светлана Тамуленок прочитала мою статью, опубликованную в электронном журнале «Россия 4D» в февральском выпуске 2015 года.https://russia4d.ru/magazine/02-2015/zapadnodvinskie-khatyni.html
В ней рассказывалось о гибели западнодвинских деревень от рук карателей в 1941 году. Мы узнали о трагедии в д. Овинище от поискового отряда «Юность» городской средней школы №1, члены которого в июне 1984 г. записали на магнитофон воспоминания очевидцев этих кровавых событий, и оформили отчётный альбом. Вот отрывок из их записи:
«Вечерело. В сумерках каратели – многие считают, что в основном среди них были рыжеволосые финны и румыны – пришли в Овинище и решили здесь устроить себе ночлег перед новыми кровавыми делами. Но чтобы усыпить бдительность жителей, пошли на коварный, иезуитский обман, сказав, что они в этой деревне никого не тронут, а лишь поужинают и переночуют. Утром же проведут собрание и уйдут.
Утром 21 октября каратели, собрав всех вместе в центре деревни, начали их безжалостно уничтожать, предварительно разделив на четыре группы: 12 мальчиков, 27 детей от четырёх лет и старше, женщины с малышами и мужчины. Говорят, один фашист особенно изощрялся в злодеянии: предварительно убив мать, он рукой наклонял голову ребёнка и стрелял в затылок. Яковлевой Галине Дмитриевне палачи отрубили голову... Трём женщинам удалось спастись. Когда поднялся сильный дым от пожарищ (часть эсэсовцев во время расстрела грабила и поджигала дома), бросились в густое облако дыма и таким образом спаслись.
Оставшиеся в живых в этот же день, кто как мог, похоронили своих родных и близких прямо на пожарищах, около своих домов. Деревня оказалась буквально стёртой с лица земли. Погибли 76 человек. 76-й человек – внук, гостивший у своей бабушки из Западной Двины».

Ужасаешься жестокости и цинизму, с которым каратели свершили казнь над мирными жителями. Но это было.
Прочитав статью, Светлана нашла меня в соцсетях. Так началась наша переписка:
– Здравствуйте! С Рождеством Христовым! Простите, что обращаюсь к Вам. Нашла в интернете Вашу статью «Западнодвинские Хатыни». Низкий Вам поклон за неё. Нет слов, чтобы выразить всю благодарность. Дело в том, что в д. Овинище были расстреляны мои предки, в том числе Галина Дмитриевна, о которой Вы упоминали. Хоть мы и знали об этой трагедии, но подробности и точная дата сожжения деревни нам известны не были, об этом мы узнали из Вашей статьи. Скажите, пожалуйста, есть ли возможность ознакомиться с материалами Александры Ивановны Яковлевой или, может быть, какими-то другими имеющимися воспоминаниями? Очень дорога каждая крупиночка информации. Будем Вам очень благодарны за ответ. Спаси Вас Господи!»
Я, конечно же, сразу ответила, и теперь мы можем дополнить кровавую историю нашего многострадального края новыми сведениями благодаря Светлане и её маме Маргарите Михайловне.
Когда немцы стали приближаться к Западной Двине, а грохот боёв становился всё ближе и ближе, в деревню Овинище стали перебираться родственники, проживающие в городе. Надеялись, что спастись, укрыться от смерти можно в небольшой деревушке, где жили родители – Дмитрий Ильич и Евдокия Адриановна Ильины. Приехала их дочь – Галина Дмитриевна Яковлева. Она работала продавцом в магазине в Старой Торопе. Когда немцы подступили к посёлку, вернулась к родителям в Овинище, думая, что там безопаснее. Сюда же, к бабушке и дедушке, перебрались внуки – Николай и Михаил Кудряшовы. Жители знали, что в округе свирепствует отряд карателей, видели зарево пожарищ в соседних деревнях – Новоивановском, Кокореве. Но был конец октября, а морозы в этом году ударили ранние. Уходить в лес с детьми в такие холода – это верная гибель. И все-таки Дмитрий Ильич и Евдокия Адриановна с вечера отправили старшего внука Николая с товарищем в лес. Они боялись за него, ведь возраст у Николая призывной. Младший Михаил просился с братом, но тот не согласился его взять, боялся, что мальчик не перенесёт ночёвки в лесу в морозную ночь. Да и кто мог подумать, что детей будут убивать?

Каждый из оставшихся надеялся: «А вдруг повезёт, и их не тронут?». Нет. Не минула их горькая доля. Светлана пишет:
«Как вспоминал потом дядя Николай, которого бабушка с дедушкой вместе с другом отправили ночевать в лес в окоп, немцы устроили резню и сжигали дома с вечера до утра. Ребята видели пожар в деревне и слышали стрельбу. Но вернулись в деревню утром, когда рассвело.
По рассказам Матрёны, жительницы д. Овинище, оставшейся в живых, немцы, приехав в деревню вечером, сразу приказали жителям выйти из домов и вынести все ценные вещи. Потом они всех построили. Из строя вывели женщину, которая была раскулачена, а её свекровь и трое малолетних детей остались в строю. Женщина была в таком шоке, что не могла даже сказать, что там её дети. Так всё было неожиданно и непонятно. Она осталась жива, а дети и свекровь расстреляны».
Дмитрия Ильича и Евдокию Адриановну Ильиных тоже во время коллективизации раскулачили, так как они были большими тружениками и имели крепкое хозяйство. Они всегда держали не менее пяти коров, пяти лошадей и прочую живность. Немцы раскулаченных не трогали, надеясь, что обиженные советской властью люди будут сотрудничать с ними. Но когда перед расстрелом Ильиным предложили выйти из строя, чтобы спастись от смерти, они отказались, сказав, что останутся со своими сельчанами: «Как все, так и мы». В этом же строю был и их внук – 12-летний Михаил, их дочь Галина Дмитриевна, которую фашисты так безжалостно казнили.
«Ещё одним спасшимся был мужчина, имя его не помним. Он знал немецкий, так как воевал в Первую мировую войну. Его оставили как переводчика, а его жену и малолетних детей не пощадили. Мама и бабушка с ним встречались лично, и он рассказывал, как всех хоронил. Хоронил он один. Посреди деревни выкопал большую могилу, постелил простыню и начал складывать всех. Все жители деревни похоронены в одной общей могиле. Этот большой холм даже я ещё помню. Только в 80-х годах холм разровняли и поставили на его месте небольшой памятник с оградкой. Когда бабушка хотела перезахоронить своих родных, этот мужчина ответил, что положил их в самый низ. Так и осталась одна общая могила».

Светлана вспоминает о том, что слышала и запомнила:
«Когда моей бабушке сообщили о случившемся в деревне, то сказали, что Галину не нашли, не стали добавлять ей горя такими страшными подробностями. Она так до конца жизни и не узнала о судьбе сестры. А укрывшиеся в лесу парни слышали стрельбу, крики, видели, как горит деревня. Когда все стихло, и они вернулись, то картина предстала страшная. На заборе висела девушка со следами издевательств. Трупы расстрелянных людей, следы пожарища… Увидев всё это, Николай в невменяемом состоянии побежал в Шеметово к родственникам. Там его с трудом привели в чувство. Но он до конца жизни корил себя, что не взял в лес брата. Впоследствии Николай воевал, дошёл до Берлина, дослужился до чина капитана и всю свою жизнь посвятил военному делу. Последние годы перед отставкой служил в Торопце.
Сын Галины Дмитриевны Борис Михайлович Яковлев в эти страшные дни находился в Заборице у бабушки с дедушкой по отцу. С бабушкой Еленой и тётей Натальей Афанасьевной (будущей учительницей во второй школе) они убежали в лес и остались живы. Впоследствии Борис закончил исторический факультет МГУ, стал профессором истории и до пенсионного возраста работал научным сотрудником в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС».

Каждый год, до 1993 года, пока была жива бабушка, Светлана с матерью и бабушкой ездили на могилу. Туда была дорога, можно было проехать на машине. В Кокореве ещё было много жителей, и они всегда заезжали к местной жительнице Матрёне (фамилию уже не вспомнить). Она тоже в 1941 году жила в Овинище, была ранена, потеряла сознание, поэтому осталась жива. У Матрёны остался большой шрам на лице от пули. Но всего ужаса гибели Галины она не рассказывала. Видимо, щадила чувства родственников.

Четыре года назад Светлана с матерью приезжали в Западную Двину, в Кочевицы. Пытались пройти в Овинище, так как знали, что на месте общей могилы стоит памятник. Но дойти не смогли: всё заросло травой, и выйти к памятнику не удалось.
В дальнейшем они планируют ещё раз посетить Западную Двину и поклониться родным могилам.
А мне хочется обратиться ко всем читателям нашей газеты. Если у кого-нибудь сохранились фотографии, документы, статьи, воспоминания о судьбах родственников, связанные с трагическими событиями 1941 года, напишите отзыв или сообщите об этом в редакцию газеты. Это тем более важно, что факты о сожжении деревни Овинище и расстреле мирных жителей разнятся: по записям Александры Ивановны Яковлевой, трагедия произошла утром, а по воспоминаниям Николая Кудряшова, очевидца событий, расправа началась вечером.
Зоя ГАВРИЛОВА

Comments:

• Назад
• Вперёд